Наверно в этот день отвязаться от беспокойных мыслей для Кэролайн было невозможно. После ее перерождения она итак немало размышляла: о том, как теперь будет жить и что делать, как будут складываться ее отношения, но в этот день мыслей было еще больше, ведь совсем недавно ее спас тот, о ком она думала, едва ли, не как о мировом зле. Девушка боялась, что Клаусу понадобится что-то взамен, и, что самое страшное, теперь он мог беспрепятственно входить в ее дом. Но, нужно ли ему это будет. Кэролайн не играет весьма важной роли в его конфликте с братьями Сальваторе и потомками Петровых. Похитить ее с целью шантажа Елены? Но, тогда гораздо логичнее было бы шантажировать Гилберт сразу тем, что он может дать или не дать свою кровь Кэролайн, умирающей от укуса Тайлера.
Тайлер. Мысли вновь поменялись. Теперь девушка думала об этом оборотне. Как, как он мог укусить ее, зная, что она не выживет после этого без помощи Клауса? Как он мог предать ее? Кэролайн долго пыталась терпеть его связь с создателем, его мелкие грешки вроде того, что он незаметно снял вербеновый браслет с брата Елены – Джереми, но как она могла вытерпеть такое? Он пытался… убить ее. Она до последнего верила в то, что Тайлер будет прежним после того, как стал гибридом. Что он останется ее любимым Локвудом, а не тем неприятным Тайлером, которым был почти год назад – до того, как стал оборотнем вообще. Но, кажется, надежды были напрасны. Хотя Кэролайн и не хотела в это верить. Остатки чувств все еще теплились в ее сердце, потому и было так больно. Но они постепенно уступали место другим, которые Форбс объяснить не могла. Пока не могла.
В надежде забыть про все эти размышления, девушка направилась в лес за чертой города. Ей нужно было подкрепиться и восстановить силы – и для этого нужна была охота. На кроликов и прочее зверье. Форбс всегда находила это занятие смешным, но деваться было некуда. Человеческая кровь была не для нее, но рацион все равно нужно было менять.
Рывок – и вот тушка зверька уже зажата в ее руках, а клыки впиваются в тельце. Жалость на секунду становится ничем, когда теплая кровь наполняет рот. Руки сжимаются сильнее. Кэролайн с наслаждением проглотила теплую жидкость. Конечно, это – ничто по сравнению с человеческой, но тоже вкусно. Насытившись кровью животного, Кэролайн вытерла рот, не заметив шорох шагов за спиной. А зря, в Мистик-Фоллсе нужно было быть внимательным на сто процентов.
- Кролики – это, конечно, хорошо, - хмыкнула себе под нос Форбс, - Но что-то не то.… И как Стефан держался на такой диете…
Внезапно шорох стал совсем очевидным, и Кэролайн со страхом обернулась. Но слишком поздно – в следующую секунду она почувствовала, как в ее плечо что-то воткнулось. Глаза у Форбс почернели и клыки в секунду удлинились, но еще через мгновение девушка поняла, что просто не может нормально и шагу ступить – ее зашатало. Вербена! Вытащив дротик и сделав несколько шагов, Кэролайн поняла, что сейчас не справится даже с человеком. Этим поспешил воспользоваться человек, выстреливший в нее. Наверняка один из подручных совета основателей! Он приблизился к ней и размахнулся рукой с, зажатым в ней, колом. Кэролайн только и успела, что загородиться руками перед тем, как в ее глазах начало меркнуть…

На секунду Кэролайн подумала, что сейчас умрет, а потом ее сознание окончательно потухло. Перед глазами мелькали какие-то обрывочные воспоминания, лица знакомых и любимых людей, самые горькие моменты,… а потом все оборвалось, и в сознании девушки окончательно разрослась лишь темнота. Не было ничего, вообще, ни мыслей, ни эмоций – просто тишина. А потом она  пришла в себя и с трудом приоткрыла глаза. Моргнула. Еще раз. Прищурилась от того, что лунный свет внезапно показался слишком ярким. Впрочем, почему она вообще видела лунный свет? Осознание того, что она еще жива, пришло не сразу. Правда, «жива» - это грубо сказано, но все-таки. Что заставила охотника остановиться? Даже если бы он захотел, то уже не смог бы остановить размах руки с колом – он бы ударил. Но он же не ударил? Почему? Кто спас ее в этот раз?
Кэролайн с трудом приподнялась на локтях и, все еще щурясь, попыталась осмотреться. Первым, что кинулось ей в глаза, стало тело охотника, распластанное на земле, чуть дальше – дерево с явными отпечатками того, что в него врезалось что-то с огромной силой. Следующим, что кинулось в глаза, стал вампир, сидящий на корточках возле парня. Мгновение спустя Кэролайн узнала в нем Клауса.
- Что ты тут делаешь?...
Страх снова вернулся, и она попыталась чуть отползти назад, но тело еще не до конца слушалось ее из-за действия вербены. Не смотря на то, что Перворожденный второй раз спас ее жизнь, Форбс еще не научилась доверять ему.
- Надоест… - эхом откликнулась Кэролайн на слова Клауса, но в ее голосе так же можно было услышать и непонимание, - Зачем же ты тогда это делаешь? … И я не просто хожу по лесу, я… тут по делу, - проговорила Форбс. 
Потом она зажмурилась на его словах про гадость. Ну, еще бы! Только она не пьет кровь человека, и, если не будет убивать еще и животных, то вскоре ослабнет настолько, что уже ничего не сможет с собой поделать – и будет набрасываться на первых встречных. Но она не может пить людскую кровь. Совсем недавно она сама была той несчастной, которую использовали только как мешок с кровью и костями. Далеко ходить не надо, еще и года не прошло с того момента, как с ней так поступил Деймон. Уподобляться ему Кэролайн не хотела.
- Это не гадость, это диетическая еда, - намеренно ровно произнесла Форбс, даже попыталась улыбнуться, - И как ты только обо всем догадываешься? Да, это Стефан меня научил этой диете. И, знаешь, меня она почти устраивает.
Именно, что почти. Кэролайн лукавила, диета ее не устраивала, но она все еще держала себя в руках. Жить с грузом, что ты – убийца, было еще тяжелее, она знала это по себе. Не убить человека, выпивая его кровь, было очень тяжело. Для новообращенного вампира, такого как Форбс, это было практически невозможно. Она не могла контролировать себя настолько хорошо.
- Кролики меня… - девушка запнулась на полуслове, когда ей в нос ударил запах человеческой крови. Клаус знал, как сломить ее. Он отпил немного крови у охотника. Чистой крови, без вербены. Глаза Форбс моментально почернели, и она почувствовала, как ее клыки стали длиннее. Желудок сжался. Господи, как она хотела крови! Этого наслаждения, насыщения, которые могла дать лишь кровь человека.
- Я… не хочу.
Но, уже было ясно, что Форбс не считает так, она начала медленно приближаться к охотнику, затем, осмелев, она в один рывок оказалась возле тела. В последний момент остановив себя, Кэр вспомнила то, как поступил с ней ее собственный отец за то, что стала такой. За то, что она пила кровь.
- Зачем ты делаешь это?
Кэролайн всхлипнула, но, тем не менее, сверлила глазами ранки на шее парня. Она хотела, хотела его крови больше всего на свете в этот момент. И, самое ужасное, что она понимала, что не удержится. В следующее мгновение она склонилась над ним, и ее клыки легко вонзились в его кожу. В горло влилась его кровь. Такая теплая, такая вкусная. Как же Кэролайн об этом мечтала! Давно она не чувствовала этого прекрасного вкуса. Терпкого, не сравнимого больше ни с чем. Однако она убивала человека, сейчас, если она не остановится – то он погибнет. Сквозь силу, девушка оторвалась от шеи парня.
- Я упомянула при нем Стефана, он меня видел.… И я не могу внушить ему, пока он без сознания, - выдавила она. Странно, как еще она сохранила способность размышлять. Хотя, нет, не сохранила. Ведь, Клаус может просто свернуть ему шею, если нельзя внушить. Только бы он не сделал этого. Ведь Кэролайн вложила столько сил, чтобы не убить его самой.

Лишь тогда, когда теплая человеческая кровь почувствовалась во рту Кэролайн, девушка поняла, что все, что она говорила минуту назад, было не более чем попыткой убедить себя же в этих словах. Она – хищница, и рождена заново для того, чтобы стать новым звеном в пищевой цепочке. Люди едят животных, вампиры едят людей. Грубо, конечно, но учебник биологии выразился бы именно так, если бы вампиры стали официально подтвержденным видом. Однако, только оторвавшись от шеи парня, Форбс одернула себя, подлавливая на этих мыслях. Как она может думать о таком? Ведь она совсем недавно была человеком. Вот, ей самой бы вовсе не хотелось быть лишь кормом для вампиров.
- Прежний Стефан был бы… - начала было Кэролайн вновь говорить и убеждать себя, но палец Клауса коснулся ее губ, заставляя умолкнуть. В страх девушки вмешался интерес. Перворожденный начал говорить, и, неожиданно для себя, Форбс поняла, что вслушивается в его слова, старается понять. А еще, она действительно чувствовала то, о чем он говорил, - Чувствую, - лишь шепнула она. Незаметно вампир перевернулся на спину и утянул за собой Кэролайн. В этот момент она не сопротивлялась, не пыталась подняться. Блаженство от насыщения человеческой кровью не давало страху разрастаться. Однако Форбс закрыла глаза не первая. Лишь периферийным зрением заметив, как опустились веки самого Древнего, она вздохнула и повторила за ним. Его слова вдруг стали для нее не лишенными смысла. Они цепляли потому, что Кэролайн чувствовала все то, о чем говорит Клаус. Закрыв глаза, она, словно, на секунду растворилась в мире, что окружает ее. Ответить Древнему ей было нечего. Но слова про образы вампиров, созданные телевидением, все равно вызвали у Кэролайн улыбку. В этом Клаус был более чем прав. Скорее всего, если бы вампиры снова объявились в мире, их бы уже вряд ли воспринимали именно из-за этой славы.
- Иногда стоит ломать сущность, - возразила Кэролайн, - На практике получается, что каждый раз, когда мы отрываемся от крови человека до того, как его убили – то это тоже шаг через себя? – она чуть помолчала, снова вслушиваясь в слова Древнего вампира, - Смириться бывает очень сложно. И как понять, кто ты есть? Умом я понимаю, что я – вампир, но человечность тоже не хочу терять. Жить только ради того,… чтобы жить?
В следующее мгновение Клаус вдруг ответил на ее вопрос, заданный до этого.
- Я почувствовала.… По крайней мере, большую часть того, что ты сказал, - Кэролайн вновь на секунду закрыла глаза, возвращая те ощущения, которые Клаус говорил про мир, - Про то, как мир замедляется. Ты прав…
Девушка приподнялась и села, сложив ножки по-турецки.
- Ты сказал, что ты каешься? Да ну? – Кэролайн просто не удержалась от улыбки, хотя страх перед Клаусом все еще не прошел. Однако теперь к нему примешивались и другие чувства. Такие как интерес и желание понять. Даже симпатия, хотя об этом Форбс бы вряд ли призналась кому-либо.
- Однако даже все это не объясняет того, почему ты спас меня. Чтобы просто объяснить это? Но, почему я? Я же была против тебя.
Была? – вдруг одернула себя Кэролайн, - Я же не должна ему верить.
Правда, обычно «не должна» на Форбс не распространялось. Она почти всегда делала то, что не должна. И часто ей это аукивалось. Хотя, она все равно не жалела.
На секунду Кэролайн перевела взгляд на небо. Интересно, насколько могут вампиры лучше видеть, чем люди, и могут ли, ведь тогда звезды могут казаться еще красивее. Опустив взгляд, Форбс снова посмотрела на Клауса.

Странно, как Кэролайн умудрилась успокоиться рядом с Клаусом, но в действительности ее волнение улеглось, практически, как и весь страх. Пожалуй, до нее не слишком быстро дошло, что он не собирается причинить ей вреда. А странно, ведь сама Кэролайн была о нем гораздо более плохого мнения. Но сейчас она не имела права думать о нем так, как раньше. Он спас ей жизнь дважды, дважды мог спокойно не делать этого, и одной проблемой бы у него стало больше, а теперь он еще пытался ее чему-то научить. Форбс внезапно поняла, насколько Клаус умнее, сильнее и старше ее. Она, по сравнению с ним, была просто жалкой. А он с ней сейчас носился, как с собственным учеником. По крайней мере, так это выглядело.
- Почему тогда нельзя питаться в банке крови? – все еще пыталась хоть как-то противиться доводам Клауса Кэролайн. Однако его слова имели гораздо больше смысла на деле, чем ее. По сути, девушка просто пыталась закрыться от правды, которую ей сейчас, в достаточно мягкой форме, выдавал Древний, - И сколько времени понадобилось тебе, чтобы понять все это?
Вместо ответа, Клаус поднялся и отряхнул одежду от пыли и травы, на которой только что сидел. Форбс не сводила с него взгляда. Пока Перворожденный сидел на месте, он выглядел менее опасным. Тем не менее, сама Кэролайн не встала, оставшись сидеть, поджав под себя ноги. Страха уже не осталось, зато был настоящий живой интерес. Неожиданно для Кэр, разговор ее увлек. К тому же, слушая логичные доводы Клауса, Кэролайн начала замечать, что совесть постепенно оставляет ее в покое.
- А, что, по-твоему, это дает право вампирам спокойно отключать человечность? – Древний начал нарезать круги по поляне, и Форбс удивилась тому, что он, как ей казалось, на секунду утратил самообладание,  - Если ты такого плохого мнения о людях, то тогда лучше просто не уподобляться им и не становиться убийцами. Но нельзя напрочь лишаться чувств дружбы, долга,… любви, в конце концов.
В следующую секунду Клаус вдруг вновь присел на корточки перед Форбс, и их лица оказались друг напротив друга. Кэролайн могла заглянуть в его глаза, сверкающие, полные гнева.
- Знаешь, я с ними согласна, - девушка чуть нахмурилась, - Убийство себеподобного должно быть наказано. Но иногда есть моменты, когда без него не обойтись. Оправдания часто можно найти, - но вряд ли Клаус слушал ее, его голос звучал все громче, в глазах показалась ярость, и Кэролайн даже чуть подалась назад.
- Однако тебе не помешали традиции убить многих, - Кэр сглотнула, зная, что играет с огнем, но она не хотела соглашаться со всем, что говорил Древний, - Как же Дженна Гилберт? В чем она была виновата? Она даже и не знала толком ничего. Когда она стала вампиром, то даже человека не успела убить, я молчу уж про вампира. Даже я больший зверь, чем была Дженна. И она не единственная… Цель оправдывает средства? По твоей логике, традициями временами можно поступиться, если это удобно? – Клаус сильно разошелся, и Форбс понимала, что ее слова могут вывести его из себя еще сильнее, но такова уж была, по большей части говорила то, что думала. Недаром еще Елена обижалась на нее за это. Добрую службу такая прямолинейность не сыграла Кэролайн и в этот раз. Вероятнее всего, любой другой вампир на месте девушки предпочел бы смолчать.
- Я люблю кроликов. Ну, то есть, я люблю их живыми, а не есть. Так что, наверно, все-таки лучше укусить человека, - запнувшись, отозвалась Форбс на вопрос.